Яшма ( двадцать четвёртое упоминание ).

     Известный на Урале маркшейдер Граммадчиков, оставивший нам интересное описание технологии обработки яшмы в первой четверти XIX века, наблюдая за процессом нанесения резьбы на калканскую яшму, восхищался тем, что "все вырезанные места обрабатываются под мат ( шлифуются, оставляются без полировки ); противоположность сего последнего с политурою ( полировкой ) представляет превосходное украшение вещи".

     Сопоставление шлифованной и полированной фактур как приём могло родиться в обработке камня, могло прийти сюда извне, в частности, от искусства фарфора, откуда заимствовались многие формы каменных ваз. 

     Несомненно одно - первые пробы в камне проводились в калканской яшме, в ней же этот приём дал самые блестящие результаты. Отшлифованный однотонный камень напоминает "бисквит" - фарфор, не покрытый глазурью, матовый и слегка пористый. Бархатистая фактура камня отличается от зеркальной полировки особой теплотой, по-своему отражает и рассеивает свет.

     Одно за другим родилось несколько прекрасных решений. особое внимание обращает на себя три из них. Первое принадлежит самой крупной вазе из калканской яшмы, начатой в 1822 году. Второе - вазе 1847 года. Третье - вазе 1873 года. Все они родились в стенах Екатеринбургской гранильной фабрики.

     Первая представляет собой широко раскрытую плоскую чашу. Чаша покоится на тонко моделированной шейке - капители и высокой ножке с профилем, близким к параболическому, под ней квадратный плинт на двухступенчатом основании. Силуэт её до мелочей повторяет небольшую вазу из калканской яшмы 1818 года для Голубой гостиной Елагинского дворца. Но, в отличии от совершенно лишённой украшений вазы Росси эта ваза сплошь покрыта рельефным декором. Создаётся впечатление, что на неё наброшено прозрачное ажурное кружево. Трудно найти слова, чтобы передать его красоту. От основания вазы, от пышно декорированного венка - валика, отделяющего ножку от плинта, спирально поднимается тонкая виноградная лоза. Ритмично расставлены по ней гроздья винограда, пышные листья. Основание самой чаши - пучок крупных гофр, исходящих лучами от шейки - капители. Покоящийся на них широкий поясок чаши напоминает корзинку из вертикально поставленных листьев аканта. Венчик чаши отогнут, демонстрируя ряд крупных приплюснутых "жемчужин". Ваза скульптурна. Контраст полированных и шлифованных фактур здесь сочетается со следами резца, тщательная полировка с откровенной недоработкой там, где мастер стремился сохранить аромат правдоподобия земной красоты. Именно поэтому декор неотделим от вазы.

     Иное в вазе 1847 года. Крупные листья аканта с отогнутыми наружу кончиками охватывают них и верх тулова. Они изумляют изощрённой техникой резьбы по камню и производят впечатление накладного каменного декора на массив каменной же вазы. Это впечатление усиливает матовая отделка, выделяющая их на остальных отполированных частях вазы, Резкими акантовыми листьями отделены также низ и верх её высокого горла. Эта эффектная натуралистическая резьба так приковывает к себе внимание, что не сразу замечаешь некоторую сбитость профилей и нарушение пропорций вазы... Совершенство исполнения приводили в восхищение посетителей Лондонской всемирной выставки 1851 года, где демонстрировалось это произведение Гальберта. 

     Крупная яйцевидная ваза 1873 года сплошь покрыта рельефным орнаментом из винограда и аканта. Ручки - крупные горельефные маски козлорогих сатиров. Маски выполнены с великолепной анатомической правильностью, с чутко переданным выражением лица, хорошо прочуствованной формой, достигающей реалистической убедительности. Для большей убедительности глазные яблоки у масок отполированы, в то время как лица матовы.

( по В.Б.Семёнову ).