Предыдущее (восьмое) сообщение о малахите можно прочитать здесь.
Самоцветы неоднозначны. Одни стороны их дороги технологу, другие - художнику, третьи - минералогу, геммологу, коллекционеру. Каждый из них - технолог, художник, учёный - дают свою жизнь камню, формируя тем самым три мощные ветви его генеалогического дерева - технологическую, художественную и научно-исследовательскую. Питательная среда этих ветвей - сама история, социальные и производственные отношения, то есть вся жизнь человека и общества.
Век за веком набирало силу дерево жизни малахита.
В неолите он - примитивный краситель и скромное украшение.
В энеолите и в эпоху бронзы - руда, краска, цветное стекло, глазурь, материал для бесхитростных поделок. Семь тысячелетий он оставался камнем ремесленников: краскотёров и красильщиков, стеклодувов, живописцев, плавильщиков, литейщиков. Семь тысячелетий в нём ценилась не красота, а польза.
С веком железа встречи с ним стали реже. Но желаннее. Интерес к нему в это время был чем-то вроде ностальгии по уходящей традиции. Античное время ценило в нём редкость и красоту, неповторимость рисунка и своеобразие цвета. Он стал материалом художника, а создаваемые в нём формы - предметом вожделения знати.
Средневековью досталось лишь прошлое малахита, и европейская культура осваивала его через книжные традиции, питаясь отголосками былого его великолепия, легендами и преданиями, дошедшими от античного мира, и, ещё более смешав правду с вымыслом, сделала малахит амулетом, талисманом, наделив его особым потаённым миром, скрытым смыслом.
( здесь и далее по очерку В.Б.Семёнова "Малахит через века" ).
Следующее (десятое) сообщение о малахите можно прочитать здесь.
Самоцветы неоднозначны. Одни стороны их дороги технологу, другие - художнику, третьи - минералогу, геммологу, коллекционеру. Каждый из них - технолог, художник, учёный - дают свою жизнь камню, формируя тем самым три мощные ветви его генеалогического дерева - технологическую, художественную и научно-исследовательскую. Питательная среда этих ветвей - сама история, социальные и производственные отношения, то есть вся жизнь человека и общества.
Век за веком набирало силу дерево жизни малахита.
В неолите он - примитивный краситель и скромное украшение.
В энеолите и в эпоху бронзы - руда, краска, цветное стекло, глазурь, материал для бесхитростных поделок. Семь тысячелетий он оставался камнем ремесленников: краскотёров и красильщиков, стеклодувов, живописцев, плавильщиков, литейщиков. Семь тысячелетий в нём ценилась не красота, а польза.
С веком железа встречи с ним стали реже. Но желаннее. Интерес к нему в это время был чем-то вроде ностальгии по уходящей традиции. Античное время ценило в нём редкость и красоту, неповторимость рисунка и своеобразие цвета. Он стал материалом художника, а создаваемые в нём формы - предметом вожделения знати.
Средневековью досталось лишь прошлое малахита, и европейская культура осваивала его через книжные традиции, питаясь отголосками былого его великолепия, легендами и преданиями, дошедшими от античного мира, и, ещё более смешав правду с вымыслом, сделала малахит амулетом, талисманом, наделив его особым потаённым миром, скрытым смыслом.
( здесь и далее по очерку В.Б.Семёнова "Малахит через века" ).
Следующее (десятое) сообщение о малахите можно прочитать здесь.
Комментариев нет:
Отправить комментарий