Гипс учит строгой избирательности выразительных средств. И мастера начинали обходиться самым скупым их арсеналом. При этом не было фальши в декоративном приёме. Об одной из гипсовых ваз, исполненной в 1954 году художником Г.М.Львовым, писали: "В ней красивы и форма , и камень, и отделка металлом. Форма её говорит о весомости камня, но ваза не выглядит тяжёлой благодаря своей стройности. На редкость красив и камень. Причудливая его слоистость, разнообразная расцветка - от нежно-кремового к коричневому тону - подчёркивают его золотисто-жёлтый цвет..." Впервые материал выступал как составная часть эстетической ценности вещи.
Ещё более красота и разнообразие гипса раскрывались в мозаиках. Красота гипса в строгой точёной форме, с одной стороны, и выразительность цветовых сочетаний в плоских мозаичных решениях, с другой, вызвали желание найти такой ансамбль, где не были бы утрачены ни один из найденных компонентов. Так рождались сочетания гипса с цветными тальками, талькохлоритом, серпентинитом, с костью, металлом. В результате самая традиционная вещь обретала необычную праздничность.
Начавшееся с утилитарных вещей открытие новых возможностей камня быстро стало достоянием мелкой пластики. И здесь первой пробой стали работы Е.И.Львовой. Вот её пудреница с рыбкой. Тема проста, для промысла даже обычна: низкая круглая пудреница токарной работы из зернистого гипса с рыбкой на крышке. Но отношение к камню выделяет её среди подобных вещей. Понять это можно, всмотревшись в движение рыбки, в мягкое, спокойно остановленное, винтовое скольжение сверху вниз. Движение по спирале позволило художнице показать камень со всех сторон. То, что казалось естественным в точёной вещи, в этой работе воспринималось находкой, потому что в камнерезной пластике тех лет преобладали силуэт и изображение, идущие от сюжета, а не от камня.
В истории уральского гипса вторая половина 50-х годов была временем самых спорных истолкований специфики камнерезного дела. В каждой новой работе проявлялось своё понимание формы, отношение к материалу, круг требований к нему. Создавались изделия, которые были сродни фарфоровой или фаянсовой статуэтке. И такие, что в равной степени могли бы жить и в дереве, и в чугуне.
Но была и подлинная влюблённость в камень, проявляемая по-разному. В одних работах камень был прочен, крепок, грузен. Монолитность объёма выступала в них как главное пластическое начало. В других он воплощал упругую хищную грацию, смотрелся в изяшном силуэте гибких ажурных форм. В который раз хочется повторить: послушность камня резцу художника, готовность следовать за самой прихотливой фантазией - не в этом ли главное достоинство гипса!
Какое решение лучше? Ответ не может быть однозначным. Главное - чувство камня. Та же Е.И.Львова дала пример "каменной" формы, оставшись на грани монолита и ажура - "Рыбки". Две резвящиеся рыбки, вырезанные из целого куска волокнистого гипса, вращаются вокруг воображаемой оси. Центр хоровода - глубого выбранное резцом пространство, открытое воздуху и свету.
Но было и неверие в камень. Гипс пытались сделать "красивее". Шпаклевали, лакировали, красили, пропитывали. Были сомнения в формах, приёмах. Были и просто неудачи. И всё-таки победило творчество.
( по В.Б.Семёнову ).
Комментариев нет:
Отправить комментарий